Неужели так страшно?
Итак, господамы, я тоже подался в фанфиккеры. Выкладывать сие творчество буду главами по мере написания.
Некоторые герои здесь неканоничны, трактовки крайне вольны, а тайны лишены покровов мрака. Но я не я, если бы это было иначе.
Мерисью отстреливаю, сопли развоплощаю, гнилые овощи скармливаю дракончику, поэтому метайте на свой страх и риск)))
Tarabas aka Queld
-------------------------------------хХх---------------------------------------------
Предисловие к первой редакции.
Вы знаете, мистер Бава, конечно, все классно про меня снял. Очень трогательно – любовь, перерождение, благородство. Честно, мне понравилось. Но на самом деле всё было, конечно же, не так.
Поэтому, давайте-ка начнем с начала.
Не с самого, иначе я рискую стереть до кости пальцы.
Но…
Меня зовут Тарабас. Ударение – на первом «а».
Я маг. Не тёмный и не светлый. Брехня вся эта ваша радуга, сказка для дилетантов. У настоящей магии один цвет, и на человеческом языке ему нет названия. А вот у человеческих душ не так уж и много оттенков. В основном они весьма мутные и скучные, но бывает.. ладно. Об этом поговорим позже.
На вид мне около 28 лет. Я высок ростом и предпочитаю не стричь волосы слишком коротко. В обычном состоянии я не обладаю особенной физической силой, зато мои способности к магии весьма примечательны.
У меня несколько постоянных Обликов. Среди них сокол, махайрод и волк. При рождении я получил ещё один, Искажённый, с которым боролся, сколько себя помню.
Мой отец – Лорд Хаоса. Вы наверняка читали об этих существах, и неоднократно. Там, где я родился, отец носил имя «Даркен». Настоящего я не знаю. Всё ещё, впрочем, впереди. Впервые я увидел его в зеркале.
Моя мать – Золотая Ведьма, младшая дочь короля эльфов, княжна Кселлесия. Это очень умная и красивая женщина.
Мой родной мир – не самое интересное местечко в универсе. В нем растения и животные трещат без умолку, но кроме этого мало что случается. Здешний народ любит воевать, но тут наши вкусы расходятся, потому мы с матерью долгое время жили отшельниками в Подземелье Ведьм – старые пещеры маленького народа изумительно отделаны и никому не нужны уже триста лет. По здешним меркам этого достаточно, чтобы место потеряло хозяина.
Я учился магии у разных наставников и в нескольких университетах. Главным из них был небезызвестный Морсолиум – Чёрный Престол, Академия Тёмных Искусств, которая сама приходит к своим студентам. Просто в один прекрасный день ты поднимаешься по самым обычным ступеням, открываешь дверь и заходишь вовсе не туда, куда ждал.
Некоторое время назад я узнал странные и любопытные вещи. О том, что из этого вышло, поют барды в каждой таверне, только не следует, умоляю вас, верить этим горлопанам. Они всё и всегда путают.
Я попробую рассказать сам о том, что произошло после момента, на котором обрываются их баллады. Как выйдет – не мне судить. Я маг, а не литератор.
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ!
В груди саднило и жгло.
Не так-то просто возвращать утраченное личное измерение. Представьте на секунду, что ослепли в далёкой и безмятежной юности, и лишь на склоне лет искусством гениального медикуса вернули себе зрение.
Радость? Страх? Разбитые предметы?
Недоверие, наверное.
Маги меньше всего верят в чудеса.
Казалось невероятным ощущать, как Сила потихоньку возвращалась ко мне, наполняя душу звоном, заставляя серебро в крови кипеть и сверкать, а нервы – трепетать струнами восхитительнейшей из аппассионат.
До этого самого дня моё добровольное безмолвие всё смерзалось, сваливалось чудовищным колтуном невоплощенных действий, копилось про запас, ища брешь, чтобы выплеснуться наружу…. И вот, вдруг, неожиданно и одномоментно, стало ключом от самого себя; вчера крепче цепи, на которой подвешена твердь, сегодня оковы раскрывались безропотно, с тяжёлым стуком падая в траву. Сила изумлённо поднимала голову, потирала запястья – неужели правда? Неужели вернули, без условий, без оговорок, без причин… кроме одной. Маленькой поганой занозы под сердцем.
То страшное, что случилось накануне – плата вперёд?...
Может, так и есть. Судьбу совершенно не волнует наша честность. Она вытряхивает из карманов всё без остатка, с галантностью идейного разбойника забирая мусор наряду с драгоценностями в счёт долга за милости, о которых мы не просили. Или просили, но давно, так давно, что забыли – была какая-то глупость, да что теперь, дело прошлое...
А может быть, всё иначе. Судьбу также не волнуют наши планы. У неё они всегда более точны и своевременны.
Только мешать ей не надо.
Не надо, а?
Я стоял и смотрел. Просто смотрел, не отводя взгляда. Этого хватало.
Разбойник корчился и кричал так, что было ясно – он никогда до этого не сталкивался с по-настоящему сильной болью и с по-настоящему искусными мастерами причинять её. Что ж, жаль – бывалые люди выдерживают дольше. Но он посмел поднять руку на то, что мне дорого, и потому умрёт в любом случае. Единственный человек, способный удержать меня от этой маленькой мести, был далеко, и как раз по вине этого мерзавца. Поэтому, увы. Действие равно противодействию, умноженному на уровень моего текущего раздражения.
Крики скоро стихли – пленник таки потерял сознание. Позор то ли мне, разучившемуся поддерживать в жертве нужный градус страдания на грани (всегда лишь на грани!) беспамятства, то ли матушке-природе, начавшей штамповать таких хлюпиков. Я всё-таки буду милосерднее, чем обычно в таких случаях – когда очнется, прикажу просто запороть его до смерти. Ещё одна наша встреча ничего не даст, а вот времени заберёт изрядно.
К тому же у меня, кажется, наклёвывается очередная мигрень.
Велев слугам убрать в камере, я принялся перебирать вещи, найденные у людей Черной Королевы. Эта… экзальтированная кикимора – дурища, каких мало. В своём ничтожестве она полагает себя равной мне. Клянусь тремя камнями в венце Севера! Знала бы она хотя бы то, где сейчас поселилась! Но она давно проводила в могилу и оплакала свой ум, покинувший её от безысходной скуки и заброшенности, как и многие свои навыки. Поразительно, но нужно было ещё ухитриться довести себя до классического тремора маны безо всяких видимых причин…
В куче различного барахла – дешёвых амулетов, заячьих лапок и потёртых монет – мне попался телепортационный камень, вполне рабочий. Судя по ширине канала, ход был в пределах этого мира. В любом случае, хорошо иметь возможность покинуть Подземелья в любой момент, не тратя лишних сил.
Неоднократно я пробовал покинуть их насовсем. Пробовал, да не вышло. В последнее время стены сего драгоценного обиталища начали меня особенно угнетать, они напоминали шоры, которые всю жизнь пытались навесить мне на глаза то батюшка, то матушка, то коллеги и противники, то любимые женщины. Каждый из них до сих пор нерушимо и свято верит в то, что преуспел, на что я могу ответить только какое-нибудь «ха-ха» с перехлёстом на сглаз и порчу, три раза, с растягиванием гласного и концентрацией на втором слоге…
Хищные звери нападают из засады. А я – зверь. Способностями к оборотничеству обладают многие, некоторые даже развивают их в себе сами, однако я обречён быть Зверем не по своей воле и с самого рождения. Одно из необратимых проклятий крови – кто-то из моего рода пожелал мне всего хорошего, пока я ещё был во чреве матери. Снять это нельзя. Только притупить или постараться обойти.
Это тоже своего рода стена. Я потратил мучительно много времени перед тем, как…
В углу раздался тихий шорох.
Клянусь Вечным Странником, опять! Сколько раз я запрещал девчонке смотреть на пытки! И вот, пожалуйста, снова. Привыкла ещё под сенью родительского крова. Не знаю, чем думал старый император, не прогоняя дочку из застенка, где с пользой проводил редкие часы досуга, но проблемы теперь пожинаю я. Будь у неё хоть капля магического дара, я бы её почувствовал, как только вошёл в камеру, но, к сожалению, принцесса совершенно неспособна к колдовству. Такое случается. Реже, чем кажется. И из-за этого она остается в моих глазах пустым местом. В буквальном смысле, хотя…
- Ты не сердишься?
Невинность с оттенком кокетства. Нашла время и место…
- Пойдём отсюда, Анжелика. Навстречу долгому и интересному разговору.
Сделав вид, что устыдилась, девушка плотнее укуталась в свои шали и последовала за мной по коридору, освещённому факелами зелёного огня с рукоятями в виде бронзовых змей, ведшему на верхний уровень.
- Твоё искусство великолепно, любимый. Ты вырвал у него признание, лишь заглянув в глаза!
Бедная моя Анжелика, если бы ты знала, зачем именно мне были нужны тайны этого жалкого вора, ты бы радовалась куда меньше. Да и сейчас – с чего бы тебе радоваться? Неужели отнятие жизни для тебя – праздник сердца? Даже я отношусь к этому, как к вынужденной мере. Хоть и приятной.
- Давай уедем к отцу, любимый, - Анжелика наконец приспособилась к моей походке, и я почувствовал её цепкие пальцы на своем запястье.
- Что я буду там делать? Сидеть за решёткой? Считать крыс в стенах?
- Ну прости…
- Расскажи мне, почему твой брат был мискантропом, а ты – нет?
- Это долго говорить, Тарабас.
- Тогда не говори, но и не жди от меня ничего. Пойми, Анжелика, я не просил тебя приходить сюда, я вообще не просил тебя куда-нибудь за мной следовать. Я не хочу быть с тобой жестоким, но иногда ты меня практически вынуждаешь к этому.
Девушка сжалась и опустила голову, но руку не убрала. Будто я её ударил… Почему у меня такое чувство, что я её ударил?
Наверное, потому, что именно это я и хотел сделать.
- Иди в зал. Там должны были накрыть стол. Это третий поворот направо, шестой налево, второй налево, прямо, налево по ступеням и направо. Не заблудись. У меня есть ещё одно дело.
- Ты не проводишь меня?
- Нет. Любой сморчок укажет тебе дорогу.
Я не стал смотреть, как она идёт прочь по коридору, считая проходы.
Успокоив растрепанные чувства (кот-буян носился по душе с остервенелым мявом, разнося клочки по закоулочкам и скребя в самых неожиданных местах психики), я вошёл в круг. Погасив ненужные факелы, развёл в треноге синий огонь-маячок и встал перед ним на колени, зажигая палочки с необходимыми для настройки благовониями. Каждую палочку – в специальный паз на голове идола, мелким, путаным узором, все под разным наклоном. Тонкие нити дыма переплетались бесплотными водорослями в нервно подрагивающем воздухе.
Теперь следовало подготовить чёрные свечи: зажечь, и, не капнув воском (упаси Вечный Странник!) на пол или одежду, установить так, чтобы тени от треноги и божка легли внахлёст.
Время приходило.
Время гладило меня по щеке, нашёптывая нужные заклятья.
Мы, дети Хаоса, бессмертны. Нужно только найти мир, способный принять нас на таких условиях и не разлететься на кусочки. Когда-то душа моего первого предка скиталась очень долго, чтобы родиться именно здесь. Другой мой предок был одним из сотворивших это место.
Воистину, неразрывные путы.
В залу Девяти Кругов раз за разом возвращалась из-за Грани моя мать. С каждым из них ей, увы, всё труднее обойтись без помощника: Тьма по ту сторону сна завораживает, затягивает небывалыми возможностями и открытиями… Держит крепко. А обыкновенная, «земная» гибель для межмирца – это падение в самый глубокий из омутов этой Тьмы. Пока выплывешь, пока отдышишься…
Вдохнув густой дым и подавив приступ кашля, я протягивал руку сквозь слои до тех пор, пока не ощутил привычный холодок Грани. Никогда я не попадал туда не по своей воле – говорят, способ входа определяет там многое, если не всё.
Зов получился слабоват; поднять бы его на терцию, но уж как вышло. Вторые попытки тут не принимают в расчет. Пришлось довольно долго искать в сонной, мутно-гипнотической пустоте Межмирья разум Кселлесии, от неизбежного шока смерти заключивший себя в оболочку наподобие кокона из переплетенных нитей судьбы. Структурой и развитием кокона я остался недоволен: процесс шёл явно медленнее и тяжелее обычного, и дело тут было не в упадке сил матушки или её нежелании вернуться. И того, и другого ей не занимать. Что-то мешало ещё, но определить это «что-то» пока что представлялось невозможным. Для этого мне следовало бы отправиться за Грань самому, а время….
Время обиженно постукивало каблучком в каменный пол. Звонко, задиристо: рано! Пойдем чем другим займемся?
Что ж, рано так рано. Торопить матушку – себе дороже.
Оставив у кокона мелкого бесенёнка-шпиона, я поспешно задул свечи и спрятал огарки в сундук. Если возникнет какое-то шевеление – дурное ли, доброе, бесенёнок заверещит так, что я услышу, будучи хоть в Нижнем Царстве.
За столом сидели трое: тишина, Ираскор Шах и Анжелика. Все трое явно недолюбливали друг друга, ибо тишину постоянно нарушали покашливаниями и позвякиваниями, крылан плотоядно косился на принцессу, а та старалась подвинуться от него дальше, чем позволяла мебель.
- Так и будет дальше продолжаться?
Я занял своё место, позволил слуге наполнить кубок и занялся жареной индейкой. С некоторых пор это стало любимым моим блюдом, даже не знаю, почему.
- Я всё ещё жду ответа.
Ираскор недовольно засопел, вытер пальцы на сгибах крыльев о скатерть и буркнул что-то неразборчивое. Мать обожала крыланов. Помесь человека, летучей мыши и насекомого, этим твари видели в темноте, пролезали в тесноте и находились в постоянной обиде на весь белый свет. Ираскор Шах, начальник всех дел Подземелья, практически, наш управляющий, был необыкновенно умён для своей расы. Ум сей заключался в умении не попадаться мне на глаза. Однако теперь, по временном отсутствии матушки, волей-неволей придётся общаться.
- При..нце.. о..тка…и…мо.
Отказывается, значит, и молчит. Манера крыланов говорить – тема для отдельного нытья в жилетку, однако тут всё было ясно.
Анжелика, на родине – её высочество Ян Цзи Ли, решила устроить мне забастовку, бунт и саботаж в едином смелом порыве. За то, что я недобрый, незаботливый, не интересуюсь её мнением и ещё не спросил список капризов к исполнению на сегодняшний день.
И за что мне всё это?
Ладно, Тарабас. Хватит валять дурака. Всё идёт почти по плану, всё идёт почти не дракону под хвост.
Поэтому кресло обвило подлокотниками руки принцессы, ложка с салатом поднялась в воздух и замерла в сантиметре от надутых губок.
Намёк был понят и худой мир восстановлен.
Всегда бы так.
Приведя в порядок текущие дела, я удалился в свои покои. После недолгого, но разрушительного управления Чёрной Колдуньи в Подземельях царил кавардак. В своём гардеробе я нашёл парочку весьма странных вещей с её монограммой, о назначении которых предпочитал даже не задумываться. Фунгусы, сверкая шляпками и распространяя запах прелой грибницы, рассказывали друг другу байки одна другой скабрезней, а крыланы… крыланы совершили налёт на развалины Чёрного Замка с целью морального унижения хозяйки. Унижение вышло белёсым, и заметно украсило уцелевшие фрагменты крыши.
К дому Ланти, где Колдунья расположилась ныне, я никого не пускал. Туда следовало идти тихо и без лишних жестов. Все необходимые карты, а теперь ещё и телепортационный камень, у меня теперь имелись.
Зачем мне посещать такое ничтожество? Не за чашкой чая с полынью, уж будьте уверены.
Исчезновение Фантагиро я заметил сразу же. И дело даже не в том, что я ещё при первой встрече скрутил тройным узлом неразрывный «бараний рог» коннект-шерстинки, которая теперь повисла беспомощно и бессильно, уходя вторым концом в серое ничто вместо того, чтобы отслеживать положение объекта.
Просто случилось то, чего следовало ожидать. Слишком долго и слишком многие проклинали её брак с… этим королевичем, чтобы всё наконец произошло, как полагается.
И где теперь искать прикажете?
Меня терзало искушение забыть всё это, как тяжёлый сон.
Мысль о сне, повертевшись и помаявшись укорами совести (время!), приняла более конкретные очертания: коробочка тёмного дерева, богато инкрустированная костью ящера Пьенг, выручала меня всё чаще. Пыльца чёрного лотоса, подарок из далёкой Стигии, туманила разум, даруя ускоренное восстановление маны - и жуткую муку бестелесных путешествий в местах, для которых её никто не обозначил ни путей, ни беспутья. Но за всё нужно платить, иначе игра становится пресной.
Я блаженно вытянулся на постели, вдыхая резко пахнущий дым. Большинство моих коллег предпочитали обставлять курение лотоса пышными ритуалами, мотивируя это традицией и необходимостью создания «атмосферы» для правильного эффекта. По мне, так стигийские наркотики – не самый великий повод разводить канитель, тем более, что действо в любом его проявлении лично меня от медитации отвлекает. Шаманизм и магия – палка одна, а концы разные.
Лечь и успокоиться. Собраться с мыслями.
Вдох.
Скоро всё, чем я жил последние несколько лет, придёт к своему завершению.
Скоро Уроборос снова пожрёт собственный хвост и вцепится в него тем яростней, чем больше окажется сам собою обманут…
Выдох.
Когда что-то упустил, следует вернуться к началу.
Там, на Некраде, я знал, что увижу. Я просто отказывался поверить. Моя охота на отца, начавшаяся с тех пор, как я случайно увидел и узнал его на патермской Соляной площади, моя цель, моя одержимость поиском, раз за разом оканчивавшиеся ничем, наконец дали свои плоды. Последняя, самая отчаянная и нелепая ловушка удалась…
Я предполагал, что он наблюдал за мной. Его выдавали мелочи. Не следи и не спрашивай я специально, и не заметил бы. В сотый раз хватая лишь клочья его тени (вот, только что проходил здесь, свернул за этот угол!), я решил сменить тактику и сделать так, чтобы он сам пришёл ко мне. Каким образом, спрашивал я себя, могу я заставить его открыться, если за столько лет ни одно моё действие не вызвало у него прямого ответа? Кселлесия молчала, не желая упоминать даже имени, как будто я появился из песка и света, подобно духу, а не от живых родителей. Что ж, подспорьем мне стал случай. Добрый или злой, кому судить?
Есть на земле категория существ, обожающих бездоказательные утверждения. Кто-то любит хвастаться своим навыком игры на лютне, но стоит ему завидеть инструмент, как тотчас возникают из небытия больные пальцы и неотложные дела. Кто-то ухитряется петь, будучи не в голосе всякий раз, как появляется на людях. А некоторые имеют степень мага высшей квалификации, ни разу не произнеся даже самого простенького заклятья.
Именно такими талантами с давних пор изобиловал Мокрый Лес – местность перед Подземельями, когда-то бывшая парком, ныне представляла собой чащу, местами непролазную, местами обитаемую, а в прочих частях не представляющую интереса. Мокрым его прозвали из-за большого обилия плесени, грибов и болот – или банды разбойников, вершивших недоброе на потребу своей черной душе ещё во времена оны. Не помню, да и какая разница? Лекции по истории и географии читаются людьми без воображения, так что мне ещё лет семьсот до начала подготовки этого курса.
Итак, свалился ли кому на темечко экзотический фрукт или имел место голос из горящего конопляного поля, но однажды обитатели Мокрого Лес собрались вместе, посмотрели в небо, потыкали в него пальцами и получили закономерный результат. Всё бы ничего, да речь шла обо мне – горе-мантики ухитрились выдумать из почерпнутого в небесных сферах целое пророчество, предвещавшее мне ад и погибель. Видимо, за полнейшее небрежение прорицающими.
Восхитившись собственным красноречием, целая когорта существ двинулась на самоотверженные поиски противника. Иногда по вечерам я наблюдал за ними, но чаще находились дела поважнее. Кончилось всё тем, что четверо сирых и убогих буквально рухнули мне на голову во время утренней медитации.
Больше всего опять же удивляла реакция матери на эти бредни. Что-то тут явно было нечисто, но истина – дама нежная, пытать её в некоторых случаях бесполезно. Хлопнется в обморок, и поминай лихом Чтобы успокоиться окончательно, я удалился на несколько дней в башню Тота и составил свой гороскоп. Звёзды развели лучами и поздравили предсказамусов соврамши – никаких опасностей мне в ближайшем будущем не грозило. Тишь да гладь, святая благодать, аж грустно при виде такого штиля.
Однако всё это знал только я. Остальные убеждены – могущественному Тарабасу недолго осталось коптить небо при жарке грешников. Как же это использовать?
Идея ждала только момента, чтобы взмахнуть острым хвостом и вцепиться в меня всеми конечностями. Это невозможно, отбрыкивался разум, это нелогично, бесполезно и невероятно, это, в конце концов, ни в какие ворота не лезет…
Как раз то, что надо.
Эй, судьбинушка-дубинушка, померяемся?
А то.
И я начал разыгрывать свою партию, не идеально, конечно – но без грубых ошибок. Услыхав от разъезжих миннезингеров трогательную историю любви чародея к деве со всеми осложнениями, отец был… возмущён? Слабовато. Рассержен? Нет, не так. В буйном бешенстве? Да, что-то вроде. Проклиная сентиментализм в любой форме, для моего вразумления он призвал из Межмирья самые чёрные вихри, раскрыв тем самым своё многолетнее инкогнито, ибо переносы такого количества свободной Силы способны совершать единицы. Точнее – лишь Дети Хаоса. Которых в универсе не так много…
Как я и желал, Даркен вмешался лично, полагая ситуацию безнадёжно испорченной. Клянусь баркой из тростника, что перевозит звезду утреннюю вослед вечерней, как же он меня недооценил…
Чародей, с рождения меченный Зверем (спасибо тётке – видно, наняла хорошего малефика, когда мать была на сносях), чародей, привыкший работать с собственными эмоциями, как с тончайшими инструментами, чародей, наконец, росший с постоянной мыслью о совершенствовании не смотря ни на что… могло ли такое существо неожиданно для себя самого забыть всё ради страсти к наивной, хоть и милой девушке, чьи единственные достоинства, молодость и восторженность, были скорее недостатками? Глупо. Так глупо, что, наверное, похоже на правду. На это я и рассчитывал. Отец следил за каждым моим шагом, и я начал то и дело спотыкаться, оступаться и танцевать на месте. В какой-то момент эта игра даже захватила меня, но чтобы потерять голову? Нонсенс. Тем сильнее было моё изумление, когда все, включая даже мою умницу-мать, поверили ещё в одну вопиющую нелепицу. Может быть, это казалось им романтичным или как-то по иному будоражило умы? Кто верит, тот видит – во что верит. Всем остальным бы я посоветовал никогда не искать зверей известного цвета в плохо освещённой комнате, если нет подтверждённой фактами уверенности в их наличии. Можно ноги поломать и мебель попортить, причём изрядно.
Единственное, что стоило мне усилий, это не выдать своего веселья, когда мать всё-таки решилась сообщить мне великую новость. Я не желал присутствия Кселлесии на Некраде – она единственная могла догадаться в последний момент о двойном дне происходившего. Именно поэтому я лишил её накануне части сил; именно поэтому она явилась почти вовремя.
Почти.
Поединок с отцом был сущим удовольствием. Это были не удары мечей – нет, скрещивались две воли, и я наконец обретал то, о чём мечтал давным-давно. Достойного противника и учителя. Своего отца.
Повести клинок сбоку, зацепить, подойти как можно ближе…
«Разве у нас одно и то же лицо?» сказал я, и ответная искра в глазах Даркена стоила тысяч принцесс. Он вспомнил Патерм. Именно эти слова я, удивленный, бросил ему несколько лет назад, случайно толкнув на площади, где он высматривал и потерял меня в толчее базарного дня.
Он не сказал ни слова, но его манера атаки изменилась. Я никогда не забуду радость, сквозившую в каждом нашем движении… Забавно, что со стороны это выглядело нелепой, неуклюжей стычкой в воспитательных целях.
«Убей меня! Ты сделаешь самое злое дело на свете!» - ну конечно, конечно, отец. Я понял, что ты хотел сказать, понял очень хорошо.
Именно твоим убийством я и займусь, принеся в жертву свою новообретённую добродетель и… что ещё там? Непротивление злу насилием? Все эти дагоценно-бесполезные в хозяйстве вещи.
Сыграв недурную комедию, мы отмели все возможные подозрения. Даркен исчез со сцены от рук Ромуальдо – это было даже лучше, чем предполагалось. Я раскланялся под аплодисменты публики, получив в дар от судьбы её высочество Ян Цзы Ли как неизбежную ложку дёгтя. Кселлесия, которая поняла всё чуть позже и чуть лучше, чем нужно, ушла сама. Окончен бал, слуги сметают мусор и убирают картёжные столы. У меня осталась на память краплёная колода: ухмыляется черноволосый валет треф с бледным лицом и тонкими усиками, смеется во весь голос седобородый король пик без короны, со смущением вертит в руках сухую розу червонная дама.,.
Бей-не жалей, фулл стрит.
Теперь я должен был только ждать. Возвращение матери я обеспечил; Даркен… О, признаться, я побаивался момента, когда увижу его снова. В том, что это случится теперь, сомнений не возникало.
Что он собирается делать?
Что я скажу отцу, которого никогда не видел?
Не знаю.
Размышлять дальше я был не в силах. Голова сделалась тяжёлой, серые жгуты дыма поднялись из шкатулки к потолку, извиваясь хищными гадинами, комната закружилась, открывая сознанию путь навстречу бездне, и бездна с благодарностью приняла меня в своё лоно.
Последним отблеском воли вспыхула нежная ночь...
конец главы первой.
Далее в программе:
Lotus Atara I. Nivalis
Caput II. Fas atque nefas
Некоторые герои здесь неканоничны, трактовки крайне вольны, а тайны лишены покровов мрака. Но я не я, если бы это было иначе.
Мерисью отстреливаю, сопли развоплощаю, гнилые овощи скармливаю дракончику, поэтому метайте на свой страх и риск)))
Tarabas aka Queld
-------------------------------------хХх---------------------------------------------
Предисловие к первой редакции.
Вы знаете, мистер Бава, конечно, все классно про меня снял. Очень трогательно – любовь, перерождение, благородство. Честно, мне понравилось. Но на самом деле всё было, конечно же, не так.
Поэтому, давайте-ка начнем с начала.
Не с самого, иначе я рискую стереть до кости пальцы.
Но…
Меня зовут Тарабас. Ударение – на первом «а».
Я маг. Не тёмный и не светлый. Брехня вся эта ваша радуга, сказка для дилетантов. У настоящей магии один цвет, и на человеческом языке ему нет названия. А вот у человеческих душ не так уж и много оттенков. В основном они весьма мутные и скучные, но бывает.. ладно. Об этом поговорим позже.
На вид мне около 28 лет. Я высок ростом и предпочитаю не стричь волосы слишком коротко. В обычном состоянии я не обладаю особенной физической силой, зато мои способности к магии весьма примечательны.
У меня несколько постоянных Обликов. Среди них сокол, махайрод и волк. При рождении я получил ещё один, Искажённый, с которым боролся, сколько себя помню.
Мой отец – Лорд Хаоса. Вы наверняка читали об этих существах, и неоднократно. Там, где я родился, отец носил имя «Даркен». Настоящего я не знаю. Всё ещё, впрочем, впереди. Впервые я увидел его в зеркале.
Моя мать – Золотая Ведьма, младшая дочь короля эльфов, княжна Кселлесия. Это очень умная и красивая женщина.
Мой родной мир – не самое интересное местечко в универсе. В нем растения и животные трещат без умолку, но кроме этого мало что случается. Здешний народ любит воевать, но тут наши вкусы расходятся, потому мы с матерью долгое время жили отшельниками в Подземелье Ведьм – старые пещеры маленького народа изумительно отделаны и никому не нужны уже триста лет. По здешним меркам этого достаточно, чтобы место потеряло хозяина.
Я учился магии у разных наставников и в нескольких университетах. Главным из них был небезызвестный Морсолиум – Чёрный Престол, Академия Тёмных Искусств, которая сама приходит к своим студентам. Просто в один прекрасный день ты поднимаешься по самым обычным ступеням, открываешь дверь и заходишь вовсе не туда, куда ждал.
Некоторое время назад я узнал странные и любопытные вещи. О том, что из этого вышло, поют барды в каждой таверне, только не следует, умоляю вас, верить этим горлопанам. Они всё и всегда путают.
Я попробую рассказать сам о том, что произошло после момента, на котором обрываются их баллады. Как выйдет – не мне судить. Я маг, а не литератор.
бестиат Тарабас, м.в.к
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ!
Argumentum ab impossibili
(Доказательство от невозможного, лат.)
(Доказательство от невозможного, лат.)
Кто смерти руки пожимал,
Кто избежал ужасных жал,
Тот сам – кинжал.
Кинжалом кружево плети,
Черти им зыбкие пути…
Кто прав? Сбежал.
Беглец идёт через леса,
На сердце – бронзы полоса,
В глазах – лиса.
Он спотыкается, как я,
Он и преступник, и судья.
Коси, коса…
Мне руки ели миражи,
И я поклялся, что я жив
На старой лжи.
Пугай меня, ругай меня,
Тянись плетями из огня,
Мы – как ножи.
Сазуце Озоса
Кто избежал ужасных жал,
Тот сам – кинжал.
Кинжалом кружево плети,
Черти им зыбкие пути…
Кто прав? Сбежал.
Беглец идёт через леса,
На сердце – бронзы полоса,
В глазах – лиса.
Он спотыкается, как я,
Он и преступник, и судья.
Коси, коса…
Мне руки ели миражи,
И я поклялся, что я жив
На старой лжи.
Пугай меня, ругай меня,
Тянись плетями из огня,
Мы – как ножи.
Сазуце Озоса
Antelogium: Causa sui
(Пролог: причина самого себя, лат.)
(Пролог: причина самого себя, лат.)
В груди саднило и жгло.
Не так-то просто возвращать утраченное личное измерение. Представьте на секунду, что ослепли в далёкой и безмятежной юности, и лишь на склоне лет искусством гениального медикуса вернули себе зрение.
Радость? Страх? Разбитые предметы?
Недоверие, наверное.
Маги меньше всего верят в чудеса.
Казалось невероятным ощущать, как Сила потихоньку возвращалась ко мне, наполняя душу звоном, заставляя серебро в крови кипеть и сверкать, а нервы – трепетать струнами восхитительнейшей из аппассионат.
До этого самого дня моё добровольное безмолвие всё смерзалось, сваливалось чудовищным колтуном невоплощенных действий, копилось про запас, ища брешь, чтобы выплеснуться наружу…. И вот, вдруг, неожиданно и одномоментно, стало ключом от самого себя; вчера крепче цепи, на которой подвешена твердь, сегодня оковы раскрывались безропотно, с тяжёлым стуком падая в траву. Сила изумлённо поднимала голову, потирала запястья – неужели правда? Неужели вернули, без условий, без оговорок, без причин… кроме одной. Маленькой поганой занозы под сердцем.
То страшное, что случилось накануне – плата вперёд?...
Может, так и есть. Судьбу совершенно не волнует наша честность. Она вытряхивает из карманов всё без остатка, с галантностью идейного разбойника забирая мусор наряду с драгоценностями в счёт долга за милости, о которых мы не просили. Или просили, но давно, так давно, что забыли – была какая-то глупость, да что теперь, дело прошлое...
А может быть, всё иначе. Судьбу также не волнуют наши планы. У неё они всегда более точны и своевременны.
Только мешать ей не надо.
Не надо, а?
Caput I. Dies
(Глава 1. Передышка, лат.)
(Глава 1. Передышка, лат.)
Я стоял и смотрел. Просто смотрел, не отводя взгляда. Этого хватало.
Разбойник корчился и кричал так, что было ясно – он никогда до этого не сталкивался с по-настоящему сильной болью и с по-настоящему искусными мастерами причинять её. Что ж, жаль – бывалые люди выдерживают дольше. Но он посмел поднять руку на то, что мне дорого, и потому умрёт в любом случае. Единственный человек, способный удержать меня от этой маленькой мести, был далеко, и как раз по вине этого мерзавца. Поэтому, увы. Действие равно противодействию, умноженному на уровень моего текущего раздражения.
Крики скоро стихли – пленник таки потерял сознание. Позор то ли мне, разучившемуся поддерживать в жертве нужный градус страдания на грани (всегда лишь на грани!) беспамятства, то ли матушке-природе, начавшей штамповать таких хлюпиков. Я всё-таки буду милосерднее, чем обычно в таких случаях – когда очнется, прикажу просто запороть его до смерти. Ещё одна наша встреча ничего не даст, а вот времени заберёт изрядно.
К тому же у меня, кажется, наклёвывается очередная мигрень.
Велев слугам убрать в камере, я принялся перебирать вещи, найденные у людей Черной Королевы. Эта… экзальтированная кикимора – дурища, каких мало. В своём ничтожестве она полагает себя равной мне. Клянусь тремя камнями в венце Севера! Знала бы она хотя бы то, где сейчас поселилась! Но она давно проводила в могилу и оплакала свой ум, покинувший её от безысходной скуки и заброшенности, как и многие свои навыки. Поразительно, но нужно было ещё ухитриться довести себя до классического тремора маны безо всяких видимых причин…
В куче различного барахла – дешёвых амулетов, заячьих лапок и потёртых монет – мне попался телепортационный камень, вполне рабочий. Судя по ширине канала, ход был в пределах этого мира. В любом случае, хорошо иметь возможность покинуть Подземелья в любой момент, не тратя лишних сил.
Неоднократно я пробовал покинуть их насовсем. Пробовал, да не вышло. В последнее время стены сего драгоценного обиталища начали меня особенно угнетать, они напоминали шоры, которые всю жизнь пытались навесить мне на глаза то батюшка, то матушка, то коллеги и противники, то любимые женщины. Каждый из них до сих пор нерушимо и свято верит в то, что преуспел, на что я могу ответить только какое-нибудь «ха-ха» с перехлёстом на сглаз и порчу, три раза, с растягиванием гласного и концентрацией на втором слоге…
Хищные звери нападают из засады. А я – зверь. Способностями к оборотничеству обладают многие, некоторые даже развивают их в себе сами, однако я обречён быть Зверем не по своей воле и с самого рождения. Одно из необратимых проклятий крови – кто-то из моего рода пожелал мне всего хорошего, пока я ещё был во чреве матери. Снять это нельзя. Только притупить или постараться обойти.
Это тоже своего рода стена. Я потратил мучительно много времени перед тем, как…
В углу раздался тихий шорох.
Клянусь Вечным Странником, опять! Сколько раз я запрещал девчонке смотреть на пытки! И вот, пожалуйста, снова. Привыкла ещё под сенью родительского крова. Не знаю, чем думал старый император, не прогоняя дочку из застенка, где с пользой проводил редкие часы досуга, но проблемы теперь пожинаю я. Будь у неё хоть капля магического дара, я бы её почувствовал, как только вошёл в камеру, но, к сожалению, принцесса совершенно неспособна к колдовству. Такое случается. Реже, чем кажется. И из-за этого она остается в моих глазах пустым местом. В буквальном смысле, хотя…
- Ты не сердишься?
Невинность с оттенком кокетства. Нашла время и место…
- Пойдём отсюда, Анжелика. Навстречу долгому и интересному разговору.
Сделав вид, что устыдилась, девушка плотнее укуталась в свои шали и последовала за мной по коридору, освещённому факелами зелёного огня с рукоятями в виде бронзовых змей, ведшему на верхний уровень.
- Твоё искусство великолепно, любимый. Ты вырвал у него признание, лишь заглянув в глаза!
Бедная моя Анжелика, если бы ты знала, зачем именно мне были нужны тайны этого жалкого вора, ты бы радовалась куда меньше. Да и сейчас – с чего бы тебе радоваться? Неужели отнятие жизни для тебя – праздник сердца? Даже я отношусь к этому, как к вынужденной мере. Хоть и приятной.
- Давай уедем к отцу, любимый, - Анжелика наконец приспособилась к моей походке, и я почувствовал её цепкие пальцы на своем запястье.
- Что я буду там делать? Сидеть за решёткой? Считать крыс в стенах?
- Ну прости…
- Расскажи мне, почему твой брат был мискантропом, а ты – нет?
- Это долго говорить, Тарабас.
- Тогда не говори, но и не жди от меня ничего. Пойми, Анжелика, я не просил тебя приходить сюда, я вообще не просил тебя куда-нибудь за мной следовать. Я не хочу быть с тобой жестоким, но иногда ты меня практически вынуждаешь к этому.
Девушка сжалась и опустила голову, но руку не убрала. Будто я её ударил… Почему у меня такое чувство, что я её ударил?
Наверное, потому, что именно это я и хотел сделать.
- Иди в зал. Там должны были накрыть стол. Это третий поворот направо, шестой налево, второй налево, прямо, налево по ступеням и направо. Не заблудись. У меня есть ещё одно дело.
- Ты не проводишь меня?
- Нет. Любой сморчок укажет тебе дорогу.
Я не стал смотреть, как она идёт прочь по коридору, считая проходы.
Успокоив растрепанные чувства (кот-буян носился по душе с остервенелым мявом, разнося клочки по закоулочкам и скребя в самых неожиданных местах психики), я вошёл в круг. Погасив ненужные факелы, развёл в треноге синий огонь-маячок и встал перед ним на колени, зажигая палочки с необходимыми для настройки благовониями. Каждую палочку – в специальный паз на голове идола, мелким, путаным узором, все под разным наклоном. Тонкие нити дыма переплетались бесплотными водорослями в нервно подрагивающем воздухе.
Теперь следовало подготовить чёрные свечи: зажечь, и, не капнув воском (упаси Вечный Странник!) на пол или одежду, установить так, чтобы тени от треноги и божка легли внахлёст.
Время приходило.
Время гладило меня по щеке, нашёптывая нужные заклятья.
Мы, дети Хаоса, бессмертны. Нужно только найти мир, способный принять нас на таких условиях и не разлететься на кусочки. Когда-то душа моего первого предка скиталась очень долго, чтобы родиться именно здесь. Другой мой предок был одним из сотворивших это место.
Воистину, неразрывные путы.
В залу Девяти Кругов раз за разом возвращалась из-за Грани моя мать. С каждым из них ей, увы, всё труднее обойтись без помощника: Тьма по ту сторону сна завораживает, затягивает небывалыми возможностями и открытиями… Держит крепко. А обыкновенная, «земная» гибель для межмирца – это падение в самый глубокий из омутов этой Тьмы. Пока выплывешь, пока отдышишься…
Вдохнув густой дым и подавив приступ кашля, я протягивал руку сквозь слои до тех пор, пока не ощутил привычный холодок Грани. Никогда я не попадал туда не по своей воле – говорят, способ входа определяет там многое, если не всё.
Зов получился слабоват; поднять бы его на терцию, но уж как вышло. Вторые попытки тут не принимают в расчет. Пришлось довольно долго искать в сонной, мутно-гипнотической пустоте Межмирья разум Кселлесии, от неизбежного шока смерти заключивший себя в оболочку наподобие кокона из переплетенных нитей судьбы. Структурой и развитием кокона я остался недоволен: процесс шёл явно медленнее и тяжелее обычного, и дело тут было не в упадке сил матушки или её нежелании вернуться. И того, и другого ей не занимать. Что-то мешало ещё, но определить это «что-то» пока что представлялось невозможным. Для этого мне следовало бы отправиться за Грань самому, а время….
Время обиженно постукивало каблучком в каменный пол. Звонко, задиристо: рано! Пойдем чем другим займемся?
Что ж, рано так рано. Торопить матушку – себе дороже.
Оставив у кокона мелкого бесенёнка-шпиона, я поспешно задул свечи и спрятал огарки в сундук. Если возникнет какое-то шевеление – дурное ли, доброе, бесенёнок заверещит так, что я услышу, будучи хоть в Нижнем Царстве.
За столом сидели трое: тишина, Ираскор Шах и Анжелика. Все трое явно недолюбливали друг друга, ибо тишину постоянно нарушали покашливаниями и позвякиваниями, крылан плотоядно косился на принцессу, а та старалась подвинуться от него дальше, чем позволяла мебель.
- Так и будет дальше продолжаться?
Я занял своё место, позволил слуге наполнить кубок и занялся жареной индейкой. С некоторых пор это стало любимым моим блюдом, даже не знаю, почему.
- Я всё ещё жду ответа.
Ираскор недовольно засопел, вытер пальцы на сгибах крыльев о скатерть и буркнул что-то неразборчивое. Мать обожала крыланов. Помесь человека, летучей мыши и насекомого, этим твари видели в темноте, пролезали в тесноте и находились в постоянной обиде на весь белый свет. Ираскор Шах, начальник всех дел Подземелья, практически, наш управляющий, был необыкновенно умён для своей расы. Ум сей заключался в умении не попадаться мне на глаза. Однако теперь, по временном отсутствии матушки, волей-неволей придётся общаться.
- При..нце.. о..тка…и…мо.
Отказывается, значит, и молчит. Манера крыланов говорить – тема для отдельного нытья в жилетку, однако тут всё было ясно.
Анжелика, на родине – её высочество Ян Цзи Ли, решила устроить мне забастовку, бунт и саботаж в едином смелом порыве. За то, что я недобрый, незаботливый, не интересуюсь её мнением и ещё не спросил список капризов к исполнению на сегодняшний день.
И за что мне всё это?
Ладно, Тарабас. Хватит валять дурака. Всё идёт почти по плану, всё идёт почти не дракону под хвост.
Поэтому кресло обвило подлокотниками руки принцессы, ложка с салатом поднялась в воздух и замерла в сантиметре от надутых губок.
Намёк был понят и худой мир восстановлен.
Всегда бы так.
Приведя в порядок текущие дела, я удалился в свои покои. После недолгого, но разрушительного управления Чёрной Колдуньи в Подземельях царил кавардак. В своём гардеробе я нашёл парочку весьма странных вещей с её монограммой, о назначении которых предпочитал даже не задумываться. Фунгусы, сверкая шляпками и распространяя запах прелой грибницы, рассказывали друг другу байки одна другой скабрезней, а крыланы… крыланы совершили налёт на развалины Чёрного Замка с целью морального унижения хозяйки. Унижение вышло белёсым, и заметно украсило уцелевшие фрагменты крыши.
К дому Ланти, где Колдунья расположилась ныне, я никого не пускал. Туда следовало идти тихо и без лишних жестов. Все необходимые карты, а теперь ещё и телепортационный камень, у меня теперь имелись.
Зачем мне посещать такое ничтожество? Не за чашкой чая с полынью, уж будьте уверены.
Исчезновение Фантагиро я заметил сразу же. И дело даже не в том, что я ещё при первой встрече скрутил тройным узлом неразрывный «бараний рог» коннект-шерстинки, которая теперь повисла беспомощно и бессильно, уходя вторым концом в серое ничто вместо того, чтобы отслеживать положение объекта.
Просто случилось то, чего следовало ожидать. Слишком долго и слишком многие проклинали её брак с… этим королевичем, чтобы всё наконец произошло, как полагается.
И где теперь искать прикажете?
Меня терзало искушение забыть всё это, как тяжёлый сон.
Мысль о сне, повертевшись и помаявшись укорами совести (время!), приняла более конкретные очертания: коробочка тёмного дерева, богато инкрустированная костью ящера Пьенг, выручала меня всё чаще. Пыльца чёрного лотоса, подарок из далёкой Стигии, туманила разум, даруя ускоренное восстановление маны - и жуткую муку бестелесных путешествий в местах, для которых её никто не обозначил ни путей, ни беспутья. Но за всё нужно платить, иначе игра становится пресной.
Я блаженно вытянулся на постели, вдыхая резко пахнущий дым. Большинство моих коллег предпочитали обставлять курение лотоса пышными ритуалами, мотивируя это традицией и необходимостью создания «атмосферы» для правильного эффекта. По мне, так стигийские наркотики – не самый великий повод разводить канитель, тем более, что действо в любом его проявлении лично меня от медитации отвлекает. Шаманизм и магия – палка одна, а концы разные.
Лечь и успокоиться. Собраться с мыслями.
Вдох.
Скоро всё, чем я жил последние несколько лет, придёт к своему завершению.
Скоро Уроборос снова пожрёт собственный хвост и вцепится в него тем яростней, чем больше окажется сам собою обманут…
Выдох.
Когда что-то упустил, следует вернуться к началу.
Там, на Некраде, я знал, что увижу. Я просто отказывался поверить. Моя охота на отца, начавшаяся с тех пор, как я случайно увидел и узнал его на патермской Соляной площади, моя цель, моя одержимость поиском, раз за разом оканчивавшиеся ничем, наконец дали свои плоды. Последняя, самая отчаянная и нелепая ловушка удалась…
Я предполагал, что он наблюдал за мной. Его выдавали мелочи. Не следи и не спрашивай я специально, и не заметил бы. В сотый раз хватая лишь клочья его тени (вот, только что проходил здесь, свернул за этот угол!), я решил сменить тактику и сделать так, чтобы он сам пришёл ко мне. Каким образом, спрашивал я себя, могу я заставить его открыться, если за столько лет ни одно моё действие не вызвало у него прямого ответа? Кселлесия молчала, не желая упоминать даже имени, как будто я появился из песка и света, подобно духу, а не от живых родителей. Что ж, подспорьем мне стал случай. Добрый или злой, кому судить?
Есть на земле категория существ, обожающих бездоказательные утверждения. Кто-то любит хвастаться своим навыком игры на лютне, но стоит ему завидеть инструмент, как тотчас возникают из небытия больные пальцы и неотложные дела. Кто-то ухитряется петь, будучи не в голосе всякий раз, как появляется на людях. А некоторые имеют степень мага высшей квалификации, ни разу не произнеся даже самого простенького заклятья.
Именно такими талантами с давних пор изобиловал Мокрый Лес – местность перед Подземельями, когда-то бывшая парком, ныне представляла собой чащу, местами непролазную, местами обитаемую, а в прочих частях не представляющую интереса. Мокрым его прозвали из-за большого обилия плесени, грибов и болот – или банды разбойников, вершивших недоброе на потребу своей черной душе ещё во времена оны. Не помню, да и какая разница? Лекции по истории и географии читаются людьми без воображения, так что мне ещё лет семьсот до начала подготовки этого курса.
Итак, свалился ли кому на темечко экзотический фрукт или имел место голос из горящего конопляного поля, но однажды обитатели Мокрого Лес собрались вместе, посмотрели в небо, потыкали в него пальцами и получили закономерный результат. Всё бы ничего, да речь шла обо мне – горе-мантики ухитрились выдумать из почерпнутого в небесных сферах целое пророчество, предвещавшее мне ад и погибель. Видимо, за полнейшее небрежение прорицающими.
Восхитившись собственным красноречием, целая когорта существ двинулась на самоотверженные поиски противника. Иногда по вечерам я наблюдал за ними, но чаще находились дела поважнее. Кончилось всё тем, что четверо сирых и убогих буквально рухнули мне на голову во время утренней медитации.
Больше всего опять же удивляла реакция матери на эти бредни. Что-то тут явно было нечисто, но истина – дама нежная, пытать её в некоторых случаях бесполезно. Хлопнется в обморок, и поминай лихом Чтобы успокоиться окончательно, я удалился на несколько дней в башню Тота и составил свой гороскоп. Звёзды развели лучами и поздравили предсказамусов соврамши – никаких опасностей мне в ближайшем будущем не грозило. Тишь да гладь, святая благодать, аж грустно при виде такого штиля.
Однако всё это знал только я. Остальные убеждены – могущественному Тарабасу недолго осталось коптить небо при жарке грешников. Как же это использовать?
Идея ждала только момента, чтобы взмахнуть острым хвостом и вцепиться в меня всеми конечностями. Это невозможно, отбрыкивался разум, это нелогично, бесполезно и невероятно, это, в конце концов, ни в какие ворота не лезет…
Как раз то, что надо.
Эй, судьбинушка-дубинушка, померяемся?
А то.
И я начал разыгрывать свою партию, не идеально, конечно – но без грубых ошибок. Услыхав от разъезжих миннезингеров трогательную историю любви чародея к деве со всеми осложнениями, отец был… возмущён? Слабовато. Рассержен? Нет, не так. В буйном бешенстве? Да, что-то вроде. Проклиная сентиментализм в любой форме, для моего вразумления он призвал из Межмирья самые чёрные вихри, раскрыв тем самым своё многолетнее инкогнито, ибо переносы такого количества свободной Силы способны совершать единицы. Точнее – лишь Дети Хаоса. Которых в универсе не так много…
Как я и желал, Даркен вмешался лично, полагая ситуацию безнадёжно испорченной. Клянусь баркой из тростника, что перевозит звезду утреннюю вослед вечерней, как же он меня недооценил…
Чародей, с рождения меченный Зверем (спасибо тётке – видно, наняла хорошего малефика, когда мать была на сносях), чародей, привыкший работать с собственными эмоциями, как с тончайшими инструментами, чародей, наконец, росший с постоянной мыслью о совершенствовании не смотря ни на что… могло ли такое существо неожиданно для себя самого забыть всё ради страсти к наивной, хоть и милой девушке, чьи единственные достоинства, молодость и восторженность, были скорее недостатками? Глупо. Так глупо, что, наверное, похоже на правду. На это я и рассчитывал. Отец следил за каждым моим шагом, и я начал то и дело спотыкаться, оступаться и танцевать на месте. В какой-то момент эта игра даже захватила меня, но чтобы потерять голову? Нонсенс. Тем сильнее было моё изумление, когда все, включая даже мою умницу-мать, поверили ещё в одну вопиющую нелепицу. Может быть, это казалось им романтичным или как-то по иному будоражило умы? Кто верит, тот видит – во что верит. Всем остальным бы я посоветовал никогда не искать зверей известного цвета в плохо освещённой комнате, если нет подтверждённой фактами уверенности в их наличии. Можно ноги поломать и мебель попортить, причём изрядно.
Единственное, что стоило мне усилий, это не выдать своего веселья, когда мать всё-таки решилась сообщить мне великую новость. Я не желал присутствия Кселлесии на Некраде – она единственная могла догадаться в последний момент о двойном дне происходившего. Именно поэтому я лишил её накануне части сил; именно поэтому она явилась почти вовремя.
Почти.
Поединок с отцом был сущим удовольствием. Это были не удары мечей – нет, скрещивались две воли, и я наконец обретал то, о чём мечтал давным-давно. Достойного противника и учителя. Своего отца.
Повести клинок сбоку, зацепить, подойти как можно ближе…
«Разве у нас одно и то же лицо?» сказал я, и ответная искра в глазах Даркена стоила тысяч принцесс. Он вспомнил Патерм. Именно эти слова я, удивленный, бросил ему несколько лет назад, случайно толкнув на площади, где он высматривал и потерял меня в толчее базарного дня.
Он не сказал ни слова, но его манера атаки изменилась. Я никогда не забуду радость, сквозившую в каждом нашем движении… Забавно, что со стороны это выглядело нелепой, неуклюжей стычкой в воспитательных целях.
«Убей меня! Ты сделаешь самое злое дело на свете!» - ну конечно, конечно, отец. Я понял, что ты хотел сказать, понял очень хорошо.
Именно твоим убийством я и займусь, принеся в жертву свою новообретённую добродетель и… что ещё там? Непротивление злу насилием? Все эти дагоценно-бесполезные в хозяйстве вещи.
Сыграв недурную комедию, мы отмели все возможные подозрения. Даркен исчез со сцены от рук Ромуальдо – это было даже лучше, чем предполагалось. Я раскланялся под аплодисменты публики, получив в дар от судьбы её высочество Ян Цзы Ли как неизбежную ложку дёгтя. Кселлесия, которая поняла всё чуть позже и чуть лучше, чем нужно, ушла сама. Окончен бал, слуги сметают мусор и убирают картёжные столы. У меня осталась на память краплёная колода: ухмыляется черноволосый валет треф с бледным лицом и тонкими усиками, смеется во весь голос седобородый король пик без короны, со смущением вертит в руках сухую розу червонная дама.,.
Бей-не жалей, фулл стрит.
Теперь я должен был только ждать. Возвращение матери я обеспечил; Даркен… О, признаться, я побаивался момента, когда увижу его снова. В том, что это случится теперь, сомнений не возникало.
Что он собирается делать?
Что я скажу отцу, которого никогда не видел?
Не знаю.
Размышлять дальше я был не в силах. Голова сделалась тяжёлой, серые жгуты дыма поднялись из шкатулки к потолку, извиваясь хищными гадинами, комната закружилась, открывая сознанию путь навстречу бездне, и бездна с благодарностью приняла меня в своё лоно.
Последним отблеском воли вспыхула нежная ночь...
конец главы первой.
Далее в программе:
Lotus Atara I. Nivalis
Caput II. Fas atque nefas
@темы: фанфик
-
-
06.12.2008 в 17:53